Один триллион долларов - Страница 24


К оглавлению

24

Один триллион. В качестве отдельного числа на большом, темно-сером экране компьютерного монитора оно не говорило ни о чем.

– Триллион долларов – это ведь очень большие деньги? – зачем-то еще раз спросил Джон.

Кристофоро Вакки стоял перед монитором, как перед алтарем.

– Непостижимо большие, – серьезно ответил он. – Американский журнал «Форбс» каждый год публикует список ста богатейших людей планеты. На первом месте там долго держался король универсальных магазинов Сэм Уолтон, который основал сеть «Уолмарт» и стал обладателем примерно сорока миллиардов долларов. Несколько лет назад он умер от рака костей, причем его к этому времени перегнал Билл Гейтс со своими пятьюдесятью миллиардами. В этот список вообще не включают, например, английскую королеву или султана Брунея, хотя они тоже миллиардеры, султан так даже был бы на первом месте. Его состояние оценивается в семьдесят миллиардов. Но даже если все представители этого списка, сто богатейших людей, сложили свои состояния, у них не набралось бы и половины триллиона долларов.

Джон смотрел на него непонимающе.

– Но это же безумие какое-то, – сказал он с пересохшим ртом. – Что мне делать с такими деньгами?

Патрон повесил свою седую голову.

– Я думаю, что ключ таится в самой исключительности этого положения. Вы, Джон, будете не просто богатый человек, который чуть богаче остальных, вы будете занимать единственную в своем роде позицию. Никто не сможет даже мечтать приблизиться к порядку ваших величин. Вы будете богаче многих государств на Земле. Вы будете не просто богатым, вы будете олицетворять финансовую мощь мира. А это и есть то самое, что вам понадобится.

У Джона закружилась голова. Последние слова он воспринимал уже как капли дождя, барабанящие по палатке. Это было чересчур. Он не был создан для того, чтобы постичь величины такого масштаба.

– Ну… Почем вам знать, может, я все спущу на «Феррари»?

– Да уж знаю, – просто ответил старый адвокат. – Не говоря уже о том, что никаких «Феррари» на это не хватит.

В тот вечер, уже после ужина, когда с моря подул прохладный ветер и дрожащие свечи в защитных стеклах составляли единственное освещение длинного стола, они обсуждали детали передачи состояния. Джон в основном слушал, вопросов почти не задавал и отвечал только «да», если его спрашивали о его согласии. Взгляд его уходил в темноту, теряясь в туманной дали моря. На небосводе тлела пригоршня звезд. Вино в бокалах казалось черным. Адвокаты переговаривались тихо, голоса их были похожи и казались окрыленными, в них слышалось явное облегчение. Как будто это состояние было для них тяжким бременем, которое они, наконец, могут перегрузить на кого-то другого.

– И чтобы все было тихо, – подкрепил патрон то, о чем они уже и так договорились: что передача состояния без всякой шумихи и сенсации состоится в одной нотариальной конторе во Флоренции в один из ближайших дней, как только договорятся о подходящем времени. И что Джону потом самому решать, предавать ли гласности – и если да, то когда – факт и историю своего богатства.

Он купит себе дом, похожий на этот, решил Джон. С террасой, выходящей на море. В местности, где будут стрекотать цикады. Терраса будет из природного камня, который накапливает дневной зной и вечером отдает благодатное тепло.

Понемногу я привыкаю к мысли, что у меня есть деньги, осознал Джон. Правда, от представления об их количестве он был по-прежнему далек, но уже не чувствовал себя бедным.

Голос Кристофоро Вакки вернул его к действительности.

– Подходит вам это, Джон?

– Да, – сказал Джон.

5

Марвин Коупленд редко читал газеты. Во-первых, газеты стоили денег, а они у него не водились, а если появлялись, то находили другое применение. Во-вторых, газеты его не интересовали. Сообщения о преступлениях, баскетбольных матчах, высокая политика – каким боком все это касалось его? И в-третьих, он вел такую наполненную жизнь – несколько работ, разные подружки, музыка, – что больше ни на что не оставалось времени. Читать газеты и смотреть телевизор было, на взгляд Марвина, занятием для людей, жизнь которых пуста, уныла и бессмысленна.

Так что в это утро Марвин был совершенно не в курсе. Уже несколько часов все газеты и новостные передачи знали только одну тему, а Марвин брел себе вдоль по улице к Константиносу, как будто день ничем не отличался от остальных. Константинос был торговец овощами, но у него можно было купить все, что нужно для жизни: растворимый кофе, сгущенное молоко, три сорта хлопьев для завтрака, макароны, сласти, обувной крем, сигареты и так далее. Если бы еще на полках можно было найти алкоголь, то лавка обрела бы законченное совершенство, но ничто не идеально под луной.

Солнце жарило вовсю. Марвина мучило подозрение, что он, кажется, прошляпил назначенную ему пробную встречу в новой музыкальной группе. Нет, она вроде бы назначена на завтра, а? Где-то была бумажка, на которой записано когда, но она пропала. Возможно, новая девушка Пита ее выбросила, когда прибирала квартиру.

– Куда я попала? – то и дело повторяла она. – В квартиру или в свинарник?

Зато теперь чистота. Может, воспользоваться случаем и пригласить родителей, а то когда еще будет такая удача?

Он позвенел монетами в кармане. Вчера вечером они курили косячок и играли в карты на четвертаки, и он выиграл их целую пригоршню. Приятный поворот дел – после того, как в предыдущие ночи он позорно просадил трехмесячную квартплату, оставленную Джоном. Теперь он может списать кое-что из старых долгов у Константиноса. Кроме того, он прошелся вчера по всему дому, надергал из почтовых ящиков рекламных листков и после двадцати минут работы ножницами создал хороший запас купонов, обещающих Buy One, Get One Free! Или Fifty Percent Off! Посмотрим, что там можно будет раздобыть, в холодильнике-то совершенно пусто. И подошла очередь покупать новый флакон средства для мытья посуды, старый – как его ни выполаскивай теплой водой – уже окончательно опустел.

24