Один триллион долларов - Страница 49

– Просительные?

– Люди, единственному ребенку которых требуется неотложная операция, а оплатить ее они не могут. Люди, которые потеряли в пожаре свой дом и имущество и не были застрахованы. Безработные матери-одиночки, которые не знают, как прокормить ребенка. Мужчины, которые из-за несчастного случая потеряли работоспособность и не получают пенсии. – Джон увидел, что коробки рассортированы по разным категориям дополнительными буквами. До этого Эдуардо указывал на коробки с пометкой $$-А, теперь он ткнул пальцем в коробку, помеченную $$-В. – Бизнесмены, которые стоят на пороге банкротства и больше не могут получить в банке кредит. Изобретатели, которым нужны деньги, чтобы довести свои разработки до промышленного внедрения, и которые сулят тебе долю в будущей фантастической прибыли. Землевладельцы, которые предлагают тебе участки, на которых якобы предполагаются залежи нефти. Или золота. Или платины. Или урана. Но больше всего писем, – Эдуардо подвел его к коробкам с пометкой $$-С, которых было больше, чем всех остальных, вместе взятых, – приходят от благотворительных организаций со всего мира. Здесь представлены все. Помощь слепым. Кормление бедных. Армия спасения. Проекты в африканских деревнях. Библейские миссии. Спасение бездомных детей. UNICEF. Хлеб для мира. Помощь голодающим. Помощь беременным. Поддержка военных могил. Социальная помощь освобожденным из заключения. Уход за раковыми детьми. Акция честной торговли с третьим миром. Помощь от СПИДа. От болезни Альцгеймера. Помощь от наркомании. Борьба с туберкулезом. Культивирование международных городов-побратимов. И, не упустить бы, общество сохранения ретороманского языка.

– Общество сохранения ретороманского языка? – эхом повторил Джон, глупо таращаясь на колонны коробок и ящиков, заполненных письмами.

– Это настоящий бизнес, – мрачно сказал Эдуардо, – с этим ничего не поделаешь. У вас в США это называется «воздвижение фондов». Есть специальные курсы, там учат писать такие письма, есть консультанты по «воздвижению фондов» для терпящих нужду организаций, все, что душе угодно.

Джон наугад снял крышку с одной из коробок и взял верхнее письмо: многостраничное, с приложением проспекта. Речь шла о поддержании многообразия видов и защите природы, его просили участвовать с двухзначным миллионным вкладом в защитном проекте южных районов Амазонки. Для начала.

Эдуардо глянул ему через плечо.

– Защитники животных! – радостно прогудел он. – Это самые неуемные.

Джон попытался привести в порядок свои мысли. Тысячи писем, невероятно.

– А если мне напишет кто-то из моих знакомых? Ведь письмо затеряется во всей этой массе?

– Вот для этого и предназначен наш список, – Эдуардо указал на листки, которые Джон все еще держал в руках. – Письмо, которое придет от любого из этих отправителей, будет переправлено тебе.

– Но пока никто не написал, – пропела синьора Ванцетти.

– Нет, сегодня как раз что-то пришло! – синьора Муччини повернулась и достала из красной коробки голубой конверт: – Вот.

Письмо было из Нью-Джерси, из колледжа Хопкинса. Джон вскрыл конверт и пробежал письмо глазами.

– Полная ахинея. – Его хотели из уважения удостоить аттестатом и устроить в его честь большой праздник. Джон покачал головой и сунул письмо вместе со списком в карман. Когда они вышли из пристройки, он чувствовал себя так, будто по нему проехался паровой каток.

* * *

После ужина Кристофоро Вакки поднялся, как обычно, но, проходя мимо Джона, снова положил руку ему на плечо, как тогда, вечность назад, в Нью-Йорке, слегка нагнулся и сказал:

– Я должен вам кое-что сказать, Джон: когда вы переедете в свой собственный дом и станете жить своим умом, вы останетесь желанным гостем в нашем доме. В любое время, Джон, что бы ни случилось. Пожалуйста, никогда не забывайте об этом.

Джон растерянно поднял голову, заглянул в усталые глаза со зрачками, похожими на пропасть, и пообещал это. Патрон кивнул со знающей улыбкой, еще раз сжал его плечо и вышел.

Альберто удалился спать следующим.

– Я буду просто рад, если вы будете нас навещать, – сказал он и довольно подмигнул: – Ведь это недалеко, с вашим-то «Феррари»… И коль уж я пережил исполнение нашей задачи, мне хотелось бы знать, как дело сложится дальше, если вы понимаете, что я имею в виду.

Потом они сидели вчетвером на террасе, освещенной лишь звездами и несколькими свечами, защищенными от ветра, – Джон, Эдуардо и его родители. Жена Грегорио рассказывала веселые истории из жизни школы – разумеется, в деревне всем уже было известно, какую роль сыграли Вакки в накоплении состояния Фонтанелли, и если в младших классах пытались понять, что такое триллион, то в старших – что такое проценты и сложные проценты.

– Набралось уже с десяток детей, – с улыбкой рассказывала она, – которые решили положить на книжку свои карманные деньги и завещать их своим потомкам в двадцать пятом веке. Я думаю, теперь мы будем спокойны за будущее.

Грегорио убирал растрепанные пряди волос со лба столько же раз, сколько морской ветер снова их раздувал.

– Еще кое-что, касающееся дела, Джон, – сказал он со всей серьезностью. Его жена обнимала его, пощипывала ему рубашку и ухо, явно стараясь поскорее заманить в постель. – Ведь вам и в дальнейшем понадобятся адвокаты, и я хотел сказать вам, что мы всегда к вашим услугам. Мой отец этого не упомянул, но у нас, помимо ваших предков и вас, всегда были и другие клиенты. Не потому, что мы нуждались в деньгах, а чтобы оставаться в форме, соответствовать всем новейшим уложениям, быть настоящими адвокатами, которые понадобятся богатейшему человеку мира.