Один триллион долларов - Страница 52

– По крайней мере мы старались.

Наступила тишина. Прохладная, драгоценная тишина. Джон вспомнил о своей архитекторше, изящной светловолосой женщине, которая просто горела от жажды деятельности, как она показывала ему эскизы внутреннего обустройства важнейших помещений виллы. Все, что от него требовалось, – ткнуть пальцем в те рисунки, которые нравились ему больше всего (а нравились ему все, женщина была гениальная) и сказать: «Вот это!» – и подписать соответствующие списки оборудования и мебели. С того времени колонны рабочих были заняты тем, что проводили в жизнь ее эскизы, придавая его дому изысканную элегантность, так что ему даже думать об этом больше не приходилось.

И сколько бы это ни стоило, число внизу экрана неудержимо продолжало расти.

* * *

Солнце в Портесето стояло низко над горизонтом, позолотив море, когда вдали показалась яхта. У Джона перехватило дыхание, так грациозно скользил белоснежный стройный корпус этого судна. Даже Эдуардо, который еще по дороге сюда рассуждал вслух, что надо как следует взвесить, не построить ли в будущем большую яхту на заказ, тут восторженно хлопнул его по плечу.

– Вон она! – ликующе воскликнул он.

– Да, – прошептал Джон. Она была чудесная и каким-то образом казалась больше, чем он помнил ее по осмотру в Каннах. Яхта бесконечно долго скользила мимо них, причаливая. На корме теперь развевался итальянский флаг вместо английского, за кормой под натянутым брезентом виднелась шлюпка, а на верхней палубе стоял вертолет, словно готовое к взлету насекомое. Молодой человек в парадной форме помахал им со второй палубы, и они помахали ему в ответ.

В мгновение ока корабль пришвартовался, и был спущен трап. Когда они поднялись на борт, навстречу им вышел капитан, француз лет сорока по имени Алан Броссар, с которым они уже успели познакомиться в Каннах, он отдал им честь, а потом поздоровался с ними за руку.

– Вы наверняка захотите сейчас же выйти в море, – сказал он по-английски с сильным французским акцентом. – Я прикажу погрузить ваши вещи, и мы можем отчалить и полюбоваться закатом в море.

Взмах руки, и перед ними вырос как из-под земли молодой человек, который раньше махал им с палубы. Джон отдал ему ключ от того, что у «Феррари» служило багажником, и они последовали за капитаном, совершая обход корабля.

Он не ожидал, что новая встреча с яхтой окажет на него такое сильное воздействие. Все дышало простором. Когда они вошли в светлый, уютно освещенный салон, он не мог удержаться, чтобы не потрогать пальцами обшивку стен из тонко текстурированной древесины и не погладить спинку софы, которая вместе с элегантными креслами и стеклянными столиками образовала отдельный уголок для отдыха. По ним были разложены подходящие по цвету шелковые подушки с индийскими мотивами. Дорогого вида лампы от Тиффани с тяжелыми золочеными ножками стояли на приставных столиках из бело-серого мрамора. Стены столовой были обшиты инкрустированными панелями, отполированными настолько безупречно, что в них отражался античный, накрытый с серебром и хрусталем обеденный стол. Большие окна открывали обширный вид на море, к которому устало клонилось огненно-красное солнце.

Это был плавучий дворец. В этих стенах можно было экранизировать любую сказку из «Тысячи и одной ночи».

По пути на мостик – перила трапов, кстати, были позолоченные, потому что, говоря словами маклера, «латунь приходится начищать каждый день, а золото нет», – они прошли мимо места, на котором осталось название яхты, данное ей предыдущим владельцем, английским бизнесменом: Shangri-La. Буквы не были удалены со стены, а лишь покрыты сверху белой краской.

– Я хочу, чтоб это отсюда убрали, – сказал Джон, ткнув в надпись пальцем.

– Pas de probleme, – заверил капитан. – Я велю это устранить. Вы хотите дать кораблю другое название?

– Да, – кивнул Джон и посмотрел на море, которое постепенно становилось темнее. – Он должен называться «Прорицание».

12

Посыльный из почтового отделения позвонил в дверь, ни свет ни заря подняв Марвина из постели.

– Права, паспорт или какой-нибудь документ, где была бы ваша фотография и полное имя, заверенное печатью, – потребовал посыльный скучающим тоном, зажав пакет под мышкой.

– О, господи, – проворчал Марвин, еще не продрав глаза, – я здесь живу. Неужто этого не видно?

– Мне очень жаль. Ценная посылка. Мы подчиняемся предписаниям почтового министерства.

Марвин прикинул в уме, не захлопнуть ли дверь у него перед носом, но любопытство, кто бы это во всем свете мог послать ему ценную посылку, – а как звучало: Ценная посылка! – возобладало. Он нырнул назад в свою комнату и достал права, не без опасения, что в такое время суток будет не похож на свою фотографию и все усилия окажутся напрасными. Но почтальон удовлетворился тем, что переписал номер прав, и попросил Марвина расписаться, и пакет оказался у него в руках. Пока он изучал адрес и имя отправителя, внизу уже взревел мотор отъезжающей рассыльной машины.

– Джон? – прочитал Марвин с безграничным недоумением. – Джон Фонтанелли из Флоренции. Разрази меня гром!

О сне уже нечего было и думать. Он захлопнул дверь, унес пакет на кухню и взял нож, чтобы вскрыть посылку.

В коробке, тщательно упакованный в стиропор, лежал мобильный телефон.

– Что бы это значило? – недоверчиво буркнул Марвин. Еще раз перепроверил адрес. Ошибки не было. Еще и крестиком было помечено «Доставить до 9 часов». – Он что, собрался меня пытать, что ли?