Один триллион долларов - Страница 165

165

– Но он разработал этот план…

– Однозначно. Подобный план мог возникнуть в голове только такого дальновидного и хваткого человека, как Якоб Фуггер.

– Но, – начал он и неуверенно смолк. – Как же тогда с прорицанием?

Вот они и добрались до самой горячей точки. Урсула почувствовала, как ей стало жарко.

– Я думаю, Джакомо Фонтанелли действительно увидел этот сон. Вы не должны забывать, что он вырос в монастыре, со всеми его легендами, мифами и историями о пророках и мучениках – для меня совсем неудивительно, если пятнадцатилетний увидит такой сон и истолкует его как видение.

– Сон, в котором он, во всяком случае, точно описал наше время, далекое для него пятисотлетнее будущее.

– Вы считаете? Но нарисованные им картины скорее похожи на общие места и с таким же успехом могли происходить из Библии – из Апокалипсиса или из Книги пророка Даниила. Нет, этот сон он действительно мог видеть, истолковал его как видение, даже как пророчество – но я думаю, что Якоб Фуггер воспользовался этим пророчеством. – Она указала на последние строчки письма. – Вот это в точном переводе означает: «Так законы математики помогут моему состоянию обрести бессмертие, а ты можешь считать, что вместе с тем исполнится и твое видение». Он хотел использовать религиозные убеждения Джакомо Фонтанелли и его друга Микеланджело Вакки, чтобы то, что он создал – величайшее в истории состояние, – возродилось в далеком будущем.

Джон некоторое время смотрел в пустоту.

– Можно рассматривать это и так, что божественное провидение использовало деньги и ум Якоба Фуггера, чтобы создать предпосылки, необходимые для исполнения пророчества.

– Да. Можно посмотреть на это и так. Кристофоро Вакки, например, именно так это и видит. Но я – нет.

– Вы ему все это показали?

– Конечно. – Урсула подняла брови. – Но не беспокойтесь, совсем не это сокрушило его.

Он встал, потянулся, будто пытаясь избавиться от тяжести, давившей на его плечи, – тщетно, – и прошелся вдоль ряда застекленных шкафов.

– Семейство Вакки осуществило невероятное, вы не находите? Мне трудно поверить, что за все это в ответе Якоб Фуггер, а не божественные силы.

– Я не ставлю под вопрос религиозные убеждения семьи Вакки. В чем я не уверена, так это в релевантности пророчества.

– Я думаю, это одно и то же.

– Нет. Я не могу принять, что возвращение утраченного будущего всего человечества может оказаться в руках одного человека. Я не могу принять, что для этого нужны деньги. Я не могу согласиться даже с тем, что человечество вообще лишилось своего будущего.

Он широко раскрыл глаза:

– Но все расчеты показывают…

– Все расчеты ошибаются. Они всегда ошибались. В конце прошлого века проводились расчеты относительно роста уличного движения, и из этих расчетов следовало, что мы сейчас должны были бродить по пояс в конском навозе. Все это ерунда, Джон. Мы живем в не более и не менее последние времена, чем любые другие исторические поколения. Мы лишь нервничаем оттого, что добавляется новая тысяча в нашем летоисчислении, только и всего.

Он остановился, посмотрел на нее, и она увидела в его глазах душу, отягощенную ледяным грузом.

– Вы не знаете, каково это. Обладать таким количеством денег означает держать в руках судьбу мира. Я бы с радостью сделал из этого что-то хорошее, но не знаю что. Я не знаю, можно ли из этого вообще сделать что-то хорошее. Единственное, что я знаю, – что из этого легко сделать очень много плохого.

– Тогда раздайте его. Создайте для этого фонды. Не позволяйте ему подавлять вас.

– Вы не понимаете. Я наследник. Я должен…

– Вы должны в первую очередь жить, Джон, – сказала она.

– Жить, – повторил он, осторожно, как будто еще никогда не произносил этого слова. В его взгляде промелькнула боль. – Если честно, я не знаю, как это делается.

Нет. От его тела исходила тяга, влекущая ее. Нет. Меня этим не возьмешь. Она вспомнила Фридхельма, вспомнила Нью-Йорк, но все эти воспоминания вмиг сделались бесцветными, бледными, как фото из прошлого столетия.

– Но вы это уже делаете. Вам только нужно перестать верить в то, что к вам обращается сам Бог. Он не обращается к вам.

– А кто же тогда? Якоб Фуггер?

– Никто. Это просто старинная история, и все.

Его дыхание уже давно участилось, но он только сейчас заметил, что дышит толчками, будто того и гляди разрыдается. Руки его дрожали, в глазах тлел ужас.

– Но если… – начал он, задыхаясь, и продолжил шепотом: – Если это не миссия… если у меня нет жизненной задачи… тогда кто я? Для чего я живу?

Ей ничего не оставалось, как обнять его, прижать к себе, потому что он внезапно заплакал, и она чувствовала, как он дрожит, как слезы страха смывают его отчаяние и как он постепенно успокаивается. Какая сцена, подумала она между прочим: стоим тут, среди древних книг, в этом древнем доме…

Наконец он высвободился из ее объятий. Она заметила, что ей не хотелось его выпускать.

– Спасибо, – сказал он, шмыгая носом, и достал платок из кармана брюк. – Сам не знаю, что это со мной.

– Слишком много на вас обрушилось. – Как ни странно, все это нисколечко не было стыдно.

Он стоял, глядя на нее внимательно, даже немного потрясенно.

– Мне понравилось, как вы меня успокоили, – сказал он с некоторым удивлением. – Это, наверное, глупо звучит, но я не хочу уходить, не сказав вам этого.

Ей показалось, что ее зашатало.

– Это совсем не глупо.

Они смотрели друг на друга. Стояли и смотрели друг другу в глаза, и что-то происходило. Так не бывает, кричало в ней что-то, но между ними возникло силовое поле, которое отменяло все правила и предубеждения, оно толкнуло их друг к другу в объятия, и они стояли, чувствуя друг друга, целую вечность, прежде чем их губы потянулись друг к другу и слились, и нечто, более сильное, чем сама Вселенная, вовлекло их в свой танец, который был самой жизнью.

165